Как строили филиал МЭШ в д. Зайцево. Кто банкротил Приваловский ССК-68 ?

фото Василий Александрович Привалов Ген. Директор ООО "ССК-68"

…Скажи, читатель, что бы ты подумал, если бы тебя попросили что-нибудь построить на деньги, которые тебе дал тот, кому ты будешь строить это «что-нибудь», и ты бы ему всё это построил, а потом бы выяснилось, что ты должен вернуть те же деньги тому, кому ты всё это построил, да еще со штрафом за задержку возврата? «Чушь какая-то, - скажет просвещенный читатель. – Что же я, бесплатно пахал, да еще и должен остался?! Это сказка, может быть…». Чушь, конечно, но для некоторых следователей и арбитражных судей, – вполне нормальные экономические отношения. Тем более, что это не сказка, а самая что ни на есть натуральная быль.

Ты помнишь, как всё начиналось?

А началась эта натуральная быль 10 ноября 2001 года, когда ООО «СпецСтройКомплекс -68» заключило договор строительного подряда с ОАО «Газпром» о строительстве и ремонте в деревне Зайцево Одинцовского района Московской области комплекса зданий, – школы-лицея, гостиницы и детского сада – для Негосударственного образовательного учреждения «Московская экономическая школа». Но финансировавший эти работы «Газпром» весной 2002 года почему-то перестал давать деньги на стройку.

- Конечно, мы могли сразу расторгнуть договор, получить свои деньги за фактически выполненные строительные работы плюс 5 процентов неустойки, и уйти с объектов, - вспоминает владелец и генеральный директор ООО ССК-68 Василий Привалов. – Но нас заверили в том, что «деньги будут».

У компании Привалова в то время были и другие стройки, и на объектах МЭШ «сидел» его заместитель, соучредитель ССК-68 и друг Андрей Цай. 15 апреля и 21 июня 2002 года этот заместитель, соучредитель и друг, не ставя Привалова в известность, заключил с президентом МЭШ Юрием Шамиловым два договора целевых беспроцентных займов на 1 миллион 200 тысяч долларов США в рублевом эквиваленте. В договорах значилось, что на эти вроде как взятые в долг деньги ССК-68 должно было построить объекты для МЭШ, а потом – вернуть эти деньги… МЭШ!

Фактически это был договор инвестирования, - МЭШ инвестировал деньги в строительство своих объектов. Но договор займа – совсем другое дело: получалось, что ССК-68 занимает у НОУ МЭШ деньги, чтобы построить объекты для НОУ МЭШ, а потом вернуть эти деньги всё тому же НОУ МЭШ. И, ничего не получив за свою работу, компания Привалова еще и остается должником МЭШ…

Просто чудесный какой-то договор получался – для МЭШ, но не для ССК-68.

Кто не в курсе: постановление федерального правительства от 27 декабря 2004 года № 855 квалифицирует подобные сделки, как «заключенные на условиях, не соответствующих рыночным условиям и обычаям делового оборота». А юристы называют такие договоры «голыми», - то есть, не подкрепленными никакими дополнительными документами, тем более обязательными, когда речь идет о заимствовании огромных средств. Но умного человека, президента МЭШ Юрия Шамилова, почему-то не смутило, что сумма займа, зашкаливавшая за 35 миллионов рублей, более чем в четыре раза превышала стоимость всех активов ССК-68, оценивавшихся тогда в 8,6 миллиона рублей. К тому же, согласно действовавшему тогда уставу, МЭШ не могла заниматься подобными операциями, а у Андрея Цая не было полномочий подписывать договоры займов, - что делало договоры № 24 и 25 юридически ничтожными. А «вишенкой на торте» этих замечательных договоров стал маленький пунктик: построив для МЭШ объекты на взятые в долг у МЭШ деньги, ССК-68 должен был давать МЭШ 0,3 процента от суммы займа за каждый просроченный день возврата займа!..

Позже оба подписанта – и Андрей Цай, и Юрий Шамилов, - утверждали, что Василий Привалов знал об этих договорах и даже сам дал указание их подписать. Мол, у него ведь и печать была, а как же без печати! Но печати на этих договорах ставила главный бухгалтер ООО ССК-68 Зоя Неживенок, она же - супруга Андрея Цая…. Как позже доказало следствие, Привалов знал только о существовании договоров № 24 и 25, а вот об их содержании – не знал. Верил словам Цая, - мол, «всё в порядке». Друг всё-таки…

На зависть Мюнгхаузену

Ты чувствуешь, читатель, как пахнет Нобелевской премией по экономике? Ну, на худой конец, – Шнобелевской премией за экономическое остроумие. Это же гениальный способ получения даже не двойной, и не тройной, а четверной прибыли от одной и той же сделки: МЭШ и объекты получила, и деньги за строительство этих объектов себе вернула, и прибыль от эксплуатации объектов имеет, и, на десерт, штрафную денежку от ССК-68 «за задержку долга»! Согласись, читатель, убить одним выстрелом сразу четырех таких жирных зайцев не смог бы и барон Мюнгхаузен. Зато президент НОУ МЭШ Юрий Шамилов и его газпромовский коллега, тогдашний заместитель начальника ХОЗУ «Газпрома» Валерий Сонин, – смогли. А ССК-68 достались штрафные санкции, нервотрепка в судах, визиты судебных приставов и многолетнее балансирование на грани банкротства. Научно выражаясь, – шиш без масла получил ССК-68 от этой «сделки века», и оказалось малое предприятие вместе со своим немалым коллективом в шаге от разорения.

Что нашло на Андрея Цая, подписавшего за спиной Василия Привалова кабальные договоры с НОУ МЭШ, - сие тайна великая есть. Эту тайну с большим или меньшим энтузиазмом пытался разгадать сонм прокуроров, следователей и судей, когда по иску Привалова прокуратурой СВАО в отношении Андрея Цая было возбуждено уголовное дело № 324137 по статье 201 УК РФ. Второй подписант, президент МЭШ Юрий Шамилов, как и газпромовский начальник Валерий Сонин, фигурировали в этом деле лишь как свидетели, хотя единственным выгодополучателем кабальных для ССК-68 «договоров займа» была именно МЭШ. Но тайна никак не разгадывалась, и «дело Цая» так и осталось неподъемным и для следствия, и для суда, а там его и вовсе закрыли «за давностью».

Одно письмо

После того, как объекты для МЭШ в Зайцево были построены, ССК-68 прислал на имя начальника ХОЗУ «Газпрома» Валерия Сонина и президента НОУ МЭШ Юрия Шамилова письмо № 62 от 3 сентября 2003 года. В письме компания Привалов давала расчет затрат на строительство объектов, проще говоря, смету на строительство. Всего выходило 167074871,48 рублей. Сумма аванса – 43 миллиона рублей, сумма прямого финансирования – по договорам № 24 и 25, - 35296160 рублей. Сумма, полученная субподрядчиком, ЗАО «Мосотделстрой-5», - 30619498 рублей. Итого, сумма, предъявленная компанией Привалова НОУ МЭШ к оплате, составила 58159213,48 рублей.

Все было построено до 1 сентября 2002 года, а письмо об оплате выполненных работ датировано 3 сентября 2003 года, - целый год представители МЭШ под разными предлогами отказывались принимать работы. В то же время МЭШ исправно шлет в ССК-68 письма, в которых требует вернуть займ по договорам № 24 и 25.

- До этого все стороны считали эти договоры договорами финансирования строительства объекта, то есть, инвестиционными договорами, - рассказывает Василий Привалов. - Но теперь МЭШ считала их договорами займа, хотя фактически речь идет именно о договорах инвестирования. Ну, не может же быть, чтобы стройку оплачивал не хозяин объекта, а тот, кто этот объект строит, и которому должны за это заплатить. Тем более, что не было никаких договоров МЭШ и нашей компании о долевом участии в строительстве. А по логике МЭШ выходило, что не МЭШ должен нам, а мы – должник МЭШ.

Напомним, что владельцем построенных ССК-68 объектов тогда числился Газпром, организовавший в Зайцево лицей вместе с МЭШ. С тех пор Газпром и МЭШ пользуются этими объектами, взимают плату за обучение в лицее, то есть, исправно получают прибыль, – а компания Привалова почему-то остается должником, и обязана платить за построенные ею же объекты!

- Как-то тут всё запутано! – скажет читатель.

Да, читатель, запутано. И именно в этой «запутанности» должны были разобраться судьи, и следователи. Должны были – но не разобрались.

Закрыть – чтобы открыть, открыть - чтобы закрыть

О расследовании истории с договорами № 24 и 25 можно написать целый роман. С десяток следователей 15 (пятнадцать!!!) раз закрывали «дело Цая» «за отсутствием состава», и столько же раз открывали по требованию прокуратуры. Был среди «закрывателей» и знаменитый полковник Виктор Рубашкин, позже арестованный ФСБ за взятку в миллион рублей, полученную от бизнесменов братьев Рафаиловых, и уволенный из органов по личному указанию главы СКР Александра Бастрыкина.

Фамилии следователей мелькали, как разноцветные стеклышки в калейдоскопе, но схема была неизменной. Сначала очередной следователь уверенно называл Андрея Цая виновным, а Привалова - потерпевшим, но потом «дело Цая» чудесным образом закрывалось, чтобы через некоторое время вновь открыться по требованию прокуратуры.

Вот, например, в феврале 2006 года старший следователь 1-го отдела СЧ СУ при УВД САО Михаил Волошин усмотрел в действиях подписантов договоров № 24 и 25 - Цая и Шамилова - «признаки преступной злонамеренной деятельности и преднамеренного нанесения ущерба ССК-68». Напомним, - Шамилов в «деле Цая» значился свидетелем, но ведь, как ни крути, именно он вместе с Цаем подписывал кабальные для ССК-68 договоры, да и, как мы уже отмечали, единственным выгодоприобретателем от этих договоров оказалась возглавляемая им МЭШ, - а значит, можно предположить, что из свидетеля Шамилов мог превратиться и в обвиняемого.

Поскольку следствие продолжалось, Волошин с санкции прокуратуры изъял у судебных приставов материалы назначенного судом исполнительного производства в отношении ССК-68.

Мы не знаем, заинтересовала ли тогда следователя Волошина ещё одна любопытная деталь. По уставу МЭШ, действовавшему на момент подписания договоров № 24 и 25, это учреждение не могло заниматься кредитно-финансовой деятельностью. То есть, исходя из правовой логики, выходило, что подписанные Шамиловым и Цаем договоры имеют ничтожную юридическую силу, поскольку противоречат уставу МЭШ. Но это еще цветочки. Василий Привалов утверждает, что представители МЭШ представили суду совсем другой, написанный позже новый устав МЭШ, в котором уже были предусмотрены кредитно-финансовые операции. Как случился этакий пердимонокль, и почему суд не обратил внимания на дату принятия второго устава МЭШ, - до сих пор остаётся тайной. Но, если это так, то, выходит, мы можем осмелиться предположить, что суд сознательно ввели в заблуждение, а проще выражаясь, обманули, подсунув ему совсем другой вариант устава, - и никому ничего за это не было?

Мы также осмелимся предположить, что кто-то очень влиятельный не желал, чтобы следователь Волошин довел «дело Цая» до логического конца.

…В мае 2006 года, в разгар следствия по «делу Цая», на имя депутата Госдумы Николая Ковалева прилетело письмо от «группы родителей учащихся МЭШ». Обвинив Привалова «в терроризировании МЭШ и его руководства», а прокуратуру Москвы и следователя Волошина – в «блокировании работы МЭШ» и «защите коммерческих интересов ССК-68», «родители» попросили депутата прекратить это безобразие. Впечатленный депутат тут же написал запрос на имя заместителя Генпрокурора России Владимира Колесникова с просьбой о «разрешении нездоровой ситуации и проверки законности решения прокуратуры Москвы о возбуждении уголовного дела против Андрея Цая». Не станем утверждать, что при этом кто-то кому-то звонил, и кто-то кого-то о чем-то просил, а может, даже и требовал. Но мы точно знаем, что после этого письма Прокуратура Москвы дотошно проверила обоснованность возбуждения уголовного дела в отношении Андрея Цая прокуратурой СВАО, и - пришла к выводу, что дело возбуждено обосновано.

Но вскоре следователь Волошин всё же закрыл «дело Цая» «за отсутствием состава», а заодно и вернул в Службу судебных приставов изъятые было оттуда материалы исполнительного производства в отношении ССК-68, чем изрядно удивил даже видавших виды приставов. А на вопрос Привалова о причине столь резкого «разворота», следователь красноречиво указал пальцем в потолок…

Между тем, Прокуратура Москвы сразу потребовала возобновить уголовное дело в отношении Цая. Дело, конечно, открыли, но потом опять закрыли. И все вновь шло по кругу, менялись только фамилии следователей, участников этих Игр Разума, - Волошин, Бобрышев, Юрков, Леонов, Рубашкин, Нориц…

Правда, иногда следователи вдруг прозревали. Вот, например, документ о начале следственных действий, составленный старшим следователем СЧ ГСУ при ГУВД Москвы майором юстиции К.Г.Леоновым и утвержденный в октябре 2008 года его начальником, полковником юстиции В.И. Притулой. Здесь написано: «Андрей Цай злоупотребил полномочиями, и совершил крупную сделку без ведома и одобрения остальных учредителей ООО «ССК-68», (преступление, предусмотренное частью 1 ст. 201 УК РФ), причинив тяжкие последствия ССК-68, и поставив это предприятие на грань банкротства». Хуже того, следователь предполагал, что «Цай и Шамилов вступили в предварительный преступный сговор, направленный на причинение тяжких последствий ООО ССК-68, и доведение общества до банкротства…».

Но вскоре и это дело закрыли «за отсутствием состава».

Происходящее иногда смахивало на дурной водевиль. Когда в сентябре 2006 года следователь Юрков закрыл уголовное дело в отношении Цая, прокуратура, усмотрев в действиях следователя нарушения, потребовала возобновить дело, - и его передали… все тому же Юркову. Который, естественно, опять закрыл дело. При этом он признал ССК-68 потерпевшей стороной уголовному «делу Цая». Получалось и вовсе интересно: потерпевший есть, а от кого он «потерпел» – непонятно.

Чудны дела Твои, Господи!

Еще чуднее оборачивались дела, когда за дело брался следователь СЧ по СВАО Сергей Нориц. Привалов дважды отправлял ему ходатайства, в которых просил расследовать роль президента МЭШ Юрия Шамилова и начальника ХОЗУ «Газпрома» Валерия Сонина в появлении злополучных договоров № 24 и 25. Однако следователь Нориц этих двух уважаемых людей не трогал, - возможно, он не знал, что такое «выгодоприобретатель», и был твердо уверен, что разорившие компанию Привалова договоры займа написались как бы сами по себе, и никакой нехорошей цели инициаторы этих договоров не преследовали, а значит, и дёргать граждан Шамилова и Сонина по пустякам не стоит. Опять же, выходило, что ограбленный (Привалов) есть, а грабителей – нет.

Ну, и чем не чудо?

Внутреннее убеждение

Василий Привалов долго не мог понять, отчего это не продвигается ясное, кажется, дело, пока одна умная и очень высокопоставленная дама из Главного следственного управления не объяснила ему:

- Вы, Василий Александрович, наивный человек. Конечно, разобраться в этом деле не сложно, ваша компания пострадала от явно мошеннических действий, и если бы такой фокус проделали со структурой, в которой есть государственный капитал, «фокусники» быстренько сели бы на нары. Но у вас малое предприятие с частным капиталом, да и связи у ваших «партнеров» большие, а потому ваши проблемы – только ваши проблемы…

После этого Привалов уже не удивлялся тому, что тот же следователь Нориц придерживал «дело Цая» полтора года, а потом…закрыл. А к тому времени и срок давности вышел.

К ноу-хау отнесем и работу следствия… по внутренним убеждениям.

«Следователь оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению», - поведал Привалову 24 июля 2012 года начальник 5-го отдела следственной части ГСУ МВД Кузнецов, поддержавший то ли двенадцатое, то ли тринадцатое прекращение уголовного дела в отношении Андрея Цая.

Следователи же продолжали демонстрировать душевные метания: сначала уверенно говорили Привалову, что речь идет об афере против его компании, а потом, - закрывали дело то ли по собственному, то ли по начальственному «внутреннему убеждению», и спасибо еще, что не из «революционной целесообразности».

- В этом деле есть немало вопросов, - считает руководитель адвокатского объединения «Братство вольных адвокатов» Евгений Щербатов. - Например, почему органы предварительного следствия задерживали расследование? Почему следователи не отвечали на запросы Привалова в установленный законом срок и вовремя не выдавали документы потерпевшей стороне, то есть, ССК-68? Как вышло, что органы прокуратуры видели в этом деле состав преступления, а следственные органы – не видели? Очевидно, сейчас необходимо добиваться определения органов прокурорского надзора, которые должны дать правовую оценку работе следственных органов, чтобы выяснить причину затягивания «дела Цая», а причиной тут может быть либо преступная халатность, либо непрофессионализм следователей, которые вели «дело Цая».

Конечно, кто-то спросит: а не слишком ли много халатных непрофессионалов сидят в следственных органах? Кому-то и вовсе может показаться, что все дело не в отсутствии профессионализма, а в присутствии команд вышестоящих товарищей. Ведь, можем предположить, отдавать команды на закрытие уголовного дела могли только очень высокие начальники, сидевшие в то время в Следственном комитете МВД, а по цепочке – начальники, сидевшие в следственных управлениях столичного главка МВД. Сейчас-то они там не сидят, но в те времена только эти люди имели возможность раз за разом приказывать следователям закрывать «дело Цая», - и можно только догадываться, сколько раз после таких команд следователи закрывали это дело, невзирая на протесты прокуратуры.

Странное упорство, не находите?

А судьи – что?

У Привалова еще оставалась надежда на судей. Увы, даже, казалось бы, хорошо разбирающиеся в экономических делах судьи Арбитражного суда Москвы и Московского арбитражного округа, говоря юридическим новоязом, выборочно исследовали только формальные правовые аспекты отношений между МЭШ и ССК-68. Судейская логика тут была простая: раз есть договоры займа, значит, ССК-68 – должник НОУ МЭШ. А экономическая абсурдность договоров, обстоятельства и последствия их заключения, оставались «за кадром» судейского внимания.

Не замечали судьи и документальных свидетельств того, что займы были до последней копейки использованы ССК-68 для возведения объектов МЭШ, - это означало, что ССК-68 ничего МЭШ не должно, а вот МЭШ должна была заплатить строителям за их работу, да так и не заплатила. Между тем, суды исправно принимали решения, согласно которым компания Привалова вынуждена была расплачиваться за некий «ущерб», якобы нанесенный НОУ МЭШ, - и заплатила 17 миллионов рублей плюс 1,7 миллиона, взысканных с ССК-68 судебными приставами за несвоевременную выплату «долга» МЭШ… Складывается впечатление, что кто-то хотел доказать Василию Привалову, что абсурд имеет очень даже конкретное денежное выражение.

Не произвели на судей впечатления и выводы экономической экспертизы, утверждённой 10 января 2007 года не кем-нибудь, а первым заместителем председателя столичного Комитета по делам о несостоятельности (банкротстве) Юрием Федоровым. Эта экспертиза показала, что «…документы, подписанные Андреем Цаем и руководителем НОУ МЭШ Юрием Шамиловым, имеют признаки организации преднамеренного банкротства, - они были заведомо невыполнимы, и ССК-68 не имел возможности вернуть деньги в срок».

Но выводы Фёдорова проигнорировали и следователи, и судьи. Зато и следователи, и судьи поверили выводам экспертизы, проведенной 15 октября 2012 года по указанию следователя Рубашкина экспертом Суслиным из Экспертно-криминалистического центра столичного главка МВД. Эта экспертиза показывала, что никакого надувательства не было. Именно на основании суслинских экспертных выводов, Рубашкин раз за разом закрывал уголовное дело в отношении Цая. Эта история почему-то до боли напоминает печально знаменитое дело «пьяного мальчика»: там тоже ляп эксперта долго не признавали, - честь мундира, знаете ли…

Пока суд да дело

Хорошо, что в России есть суд. Но плохо, что решение каждого следующего суда по искам Привалова оказывалось «близнецом» решений предыдущих судов, и каждый последующий судья кивал на решение предыдущего судьи, не просто отказывая ССК-68 в исках, но еще и утверждая штрафы за просрочку с возвратом денег НОУ МЭШ.

- Я надеялся, что в Арбитражном суде разберутся в том, что финансирование объекта инвестором в виде займов было обыкновенной махинацией, - говорит Василий Привалов. - Но произошло судебно-экономическое чудо: профинансировав свой объект в виде займов на 35 миллионов рублей, в конце февраля 2009 года решениями Арбитражного суда Москвы, МЭШ получила еще 17680000 рублей чистой прибыли, которую приставы взыскали с нас якобы за пользование средствами МЭШ. Если это не бред, – что тогда бред?!..

Самое интересное, что в МЭШ и не отрицали, что все средства по займам вложены в их объект, - да и решением Арбитражного суда Московской области по делу № А41-К1-715/05 от 1 марта.2005 года МЭШ признана инвестором своего объекта, а не заимодавцем. Тогда выходит, что прав Привалов, и договоры займа № 24 и 25, заключенные МЭШ с ССК-68, были договорами инвестирования?

Согласись, читатель, займ и инвестирование – две больше разницы. Но арбитражные судьи этой разницы не увидели, что и продемонстрировали судебными решениями № А40-58505/04-52-587 и № А40-53398/04-6-366, и постановлением № КГ-А41/13560-05 Федерального Арбитражного суда Московского округа от 13 января 2006 года. То же можно сказать о решении Арбитражного суда Московской области от 7 сентября 2005 года по делу А41-К2-4353/0516. Жирную точку поставила председатель судебного состава Высшего Арбитражного Суда О.А. Козлова, 11 февраля 2010 года принявшая решение № BAC-C3-573, согласно которому в договорах ССК-68 с МЭШ нет никакого криминала.

Привалов надеялся, что правовую оценку этим постановлениям даст Президиум Высшего арбитражного суда России. Но определениями Высшего Арбитражного Суда РФ от 13 декабря 2005 года № 11448/05 и от 20 декабря 2005 года № 15150/05 ему было отказано и в этом. А все последующие суды так и ориентировались на решения предыдущих судов.

Свежайший пример, - определение, вынесенное 18 ноября 2020 года судьей Останкинского райсуда Москвы Хуснетдиновой в открытом судебном заседании, где слушалось гражданское дело по иску ССК-68 к Андрею Цаю о взыскании 17648080 рублей в счет возмещения причиненного ущерба. Сославшись на решение Десятого Арбитражного апелляционного суда относительно решения Арбитражного суда Москвы по иску ООО «ССК-68» к МЭШ и Андрею Цаю, Останкинский суд решил прекратить производство по делу.

Удивительное дело: и следователи, и судьи старались обходить вниманием разные «мелочи». Например, то обстоятельство, что объекты НОУ МЭШ должны были строиться на деньги «Газпрома», и весь сыр-бор со странными договорами № 24 и 25 начался именно после того, как «Газпром» перестал выполнять обязательства заказчика, прекратив финансирование стройки в Одинцовском районе. Компанию Привалова как будто специально подводили к ситуации, когда можно впарить ей кабальные договоры займа. Но и следователи, и судьи о роли в этом деле газпромовских клерков – например, о роли начальника ХОЗУ «Газпрома» Сонина, проходившего свидетелем по «делу Цая», - почему-то предпочитали молчать.

Это магическое слово – «Газпром»

Похоже, все попытки Василия Привалова добиться законности и справедливости с самого начала были обречены на провал. Злые языки поговаривают, что решающую роль тут сыграла магия слова «Газпром», да и наличие VIP-родителей у VIP-учеников лицея НОУ МЭШ. По слухам, среди этих детишек были даже наследники самого главного газпромовского начальника Миллера! Мы можем не верить этим слухам, но мы точно знаем, что мало кому захочется связываться с этаким государством в государстве. Как сказал один умный человек, это будет либо дурак, либо самоубийца.

Для многих детей российских богачей дорога в Итон, Харроу и Винчестер начинается в деревне Зайцево Одинцовского района. Точнее – в расположенном здесь элитном лицее НОУ МЭШ. Начало каждого учебного года тут и вовсе сказка: на подъезде к школе растягивается наигламурнейшая пробка из Porsche Cayenne, Maserati, навороченных внедорожников и украшенных синими мигалками солидных лимузинов, из которых выходят одетые-обутые во всё дизайнерско-топовое детишки, сопровождаемые легковооруженными бодигардами. И уже сразу видно: не отпрыски нищебродов в простую школу приперлись, а Золотые Дети в лицей прибыли!

Впечатляет и список учредителей НОУ МЭШ и действующего здесь же Фонда целевого капитала (только в 2018 году фонд заработал 57 миллионов рублей), и Фонда «ФОРОБР». Это настоящий местный Forbes, где что ни фамилия, то - Имя! Тут вам и миллиардер Олег Дерипаска, и спец по кремлевским лабиринтам Владислав Сурков, а дальше идет пусть и не такая медийная, но тоже небедная публика. Говорят, в свое время московская гламурная тусовка чуть не померла от восторга, узнав, что некий украинский магнат, возжелавший богато отпраздновать 14-летие сына, ученика зайцевского лицея, прислал в Первопрестольную личный самолет, который привез одноклассников сына в Киев на выходные. Детишки жили в номерах люкс в дорогущем отеле и бороздили днепровские просторы на частной яхте. Правда, папа именинника с ними не бороздил, - как утверждают злые языки, этот добрый человек сидел в тюрьме…

Кстати, школа МЭШ в Зайцево три года работала в здании, которое должным образом не было принято в соответствии с требованиями Градостроительного Кодекса РФ. Естественно, отсутствовала и необходимая в подобных случаях лицензия на разрешение обучения детей в этом комплексе. Эти нарушения заметила прокуратура Московской области, но никакие прокурорские письма не помешали с помпой открыть лицей в присутствии высоких начальников из областной администрации и Минпроса. На это открытие никого из приваловской фирмы не пригласили, зато штрафные санкции ССК-68 начислялись исправно. Ну, понятно, одни нарушают, а других штрафуют. Каждому – своё.

Интересная история

В 2005 году Арбитражный суд Москвы по иску МЭШ решил начать процесс банкротства ССК-68. Для чего это нужно было МЭШ? Можно предположить, для того, чтобы МЭШ некому было платить за построенные в Зайцево объекты. Предположение, может, и неверное, но логичное: нет кредитора, то есть, ССК-68, – нет долга. Ведь фактическим кредитором стройки оказался ССК-68, хотя формально, согласно злополучным договорам № 24 и 25, НОУ МЭШ просто одолжил приваловской компании деньги. Но, рассудив именно по формальным обстоятельствам, ССК-68 обязали выплатить НОУ МЭШ 17 миллионов рублей, плюс 1,7 миллиона рублей штрафных санкций, выплаченных Службе судебных приставов. Согласимся, 17 миллионов - неплохой навар, при том, что МЭШ уже вовсю пользовалась объектами, построенными ССК-68, и получала от них прибыль.

По логике событий, следующим этапом этого гешефта, – после официального признания банкротства приваловской компании, - должна была стать распродажа имущества ССК-68.

На заседании Московского арбитражного суда Привалов попросил отсрочку, пообещав выплатить МЭШ все долги, и предоставив суду документы. Суд дал на это месяц. Чтобы выплатить долг МЭШ, Привалов обращается в один из московских банков с просьбой о кредите в 6 миллионов рублей под залог здания ССК-68, которое тогда оценивалось в 30 миллионов рублей. Банк согласился выдать кредит с регистрацией сделки в государственных органах. Но сделку не успели оформить из-за бюрократических проволочек, и Привалов попросил у суда еще пару недель отсрочки. Представитель МЭШ тут же сообщил, что у него есть документ, согласно которому банк отказал Привалову в кредите. Любопытно, что в это время у самого Привалова такого документа еще не было. На суде юрист МЭШ пояснил: он показал банкирам решение суда о начале процедуры банкротства ССК-68 по иску НОУ МЭШ. После чего банк и отказал Привалову в кредите, хотя имущество ССК-68 в пять раз превышало по рыночной стоимости запрошенную сумму кредита, - обычно в таких случаях банкиры ссужают деньги быстро и с удовольствием. А тут – отказали!

Еще необычней, что МЭШ, судя по действиям её представителей, делала все, чтобы не получить до суда деньги от ССК-68.

Что делает суд? Он, как и предписывает закон, назначает внешнего управляющего в ССК-68. Им стал рекомендованный МЭШ кандидат экономических наук Николай Прилепин. Он запрашивает у Привалова все документы о деятельности ССК-68, и проводит экономическую экспертизу, из которой следует, что, по неизвестной причине, ССК-68 дошел до состояния, при котором нет никакой возможности экономического оздоровления предприятия. Но выплатить МЭШ 5 миллионов, и выплатить Прилепину зарплату ССК-68 может, поскольку у компании Привалова есть активы, которые можно продать. Как мы помним, другой эксперт, первый заместитель председателя столичного Комитета по делам о несостоятельности (банкротстве) Юрий Федоров, сделал совсем другие выводы, установив 10 января 2007 года, что «…документы, подписанные Андреем Цаем и руководителем НОУ МЭШ Юрием Шамиловым, имеют признаки организации преднамеренного банкротства, - они были заведомо невыполнимы, и ССК-68 не имел возможности вернуть деньги в срок».

Компания Привалова исправно платила Прилепину немаленькую зарплату, оплатила и проведенную им экономическую экспертизу. Формально, по закону, задачей внешнего управляющего всегда остается оздоровление финансового положения организации, в которую он назначен. Но когда господин Прилепин начал выяснять у контрагентов ССК-68, куда ушли деньги, полученные по займу, и кто стал выгодоприобретателем, - эти данные, которые вообще-то считаются коммерческой тайной, чудесным образом оказались в распоряжении представителей МЭШ. Возможно, эту информацию занёс к ним случайно пролетавший мимо почтовый голубь. Как бы то ни было, но именно после этого кто-то начал обзванивать действующих или потенциальных партнеров ССК-68 с леденящими кровь рассказами о том, что с Василием Александровичем нельзя иметь дело, поскольку его компания – банкрот и хронический должник МЭШ. Осмелимся предположить, что весь фокус тут даже не в чьем-то желании подорвать деловую репутацию Привалова, а в том, что кто-то хотел поскорее объявить ССК-68 банкротом, чтобы не платить строителям деньги за уже выполненную работу.

Удивленный столь оригинальной деятельностью внешнего управляющего, Привалов обратился в следственную часть УВД СВАО с заявлением, где предположил, что Прилепин не желает раскрыть реальные обстоятельства дела и способствует мошенничеству. Однако следователи не нашли в действиях Прилепина состава преступления.

Всё это время компания Привалова всё-таки работала, выполняла заказы и зарабатывала деньги. Вот из этих заработанных денег, полученных от одного из заказчиков накануне заседания суда, - который как раз и должен был признать ССК-68 банкротом, - компания Привалова перечислила МЭШ 5 миллионов рублей в счет погашения долга. Заодно представители ССК-68 получили в налоговой инспекции № 13 справку об отсутствии задолженностей по налогам.

Что делает МЭШ? Во-первых, еще до суда возвращает компании Привалова перечисленные 5 миллионов с припиской «ошибочно перечислено». Во-вторых, представители МЭШ и внешний управляющий Прилепин дружно просят суд отложить заседание еще на неделю, поскольку им надо было выяснить, откуда получил деньги Привалов.

Можно предположить, что кто-то очень хотел убедить суд в том, что «Привалов не возвращает кредиты», его компанию надо признать банкротом и начать процедуру распродажи имущества. Если бы Привалов не заплатил эти 5 миллионов МЭШ, так бы оно и случилось.

Но за день до назначенного судом заседания ССК-68 снова отправляет в МЭШ 5 миллионов рублей. А на заседании суда представители Привалова показывают судье справки о перечислении долга МЭШ и об отсутствии задолженностей по налогам. Возможно, это стало громом среди ясного неба для тех, кто мечтал обанкротить ССК-68, - два этих документа ломали всю схему «обанкрочивания» приваловской компании. Но теперь суду ничего не оставалось, как снять процедуру банкротства с ССК-68. Правда, остался гигантский долг в виде штрафных санкций в размере 17 миллионов 688 тысяч рублей, якобы «за пользование средствами займов в интересах ССК-68». Но, при всей странности еще и этого долга, штрафные санкции, согласно закону, не считаются предметом банкротства, а значит, и «банкротить» приваловскую компанию у суда оснований не было.

У этой интересной истории был еще один, не мене любопытный эпизод. На следующий день после суда, о котором мы рассказывали, налоговая инспекция № 13 по неизвестной причине арестовала счет ССК-68, хотя на руках налоговиков была справка об отсутствии задолженностей, выданная той же налоговой инспекцией. Но это был уже «плевок вдогонку»: блокировать счет ССК-68 имело смысл на пару дней раньше, до суда,- тогда приваловская компания не смогла бы перечислить 5 миллионов в адрес МЭШ, что дало бы суду формальное основание объявить ССК-68 банкротом и начать распродажу его имущества. Но с этим как-то застопорилось, - видимо, что-то пошло не так…

Преюдиция

Почему все суды ориентировались на решение суда первой инстанции, определившего, что договоры № 24 и 25 не были договорами инвестирования, а ССК-68 – должник МЭШ? Чтобы понять это, нам придётся углубиться в дебри юридической терминологии. Есть такое слово – «преюдиция», происходит оно от латинского «praejudicialis», то бишь, «относящийся к предыдущему судебному решению».

Вот статья 90 действующей редакции УПК РФ «Преюдиция». Она гласит, что «обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором… признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки».

Это означает, что любой следователь и любой последующий суд будут считать принятые первым судом факты «железными», и обязательно учтут их при вынесении своего решения. Более того, понятие «преюдиция», установленное еще и статьей 61 ГПК РФ и статьей 69 Арбитражного процессуального кодекса РФ, предусматривает, что суд, прокурор, следователь и дознаватель не имеют права дополнительно проверять обстоятельства, установленные вступившим в силу законным судебным решением. Не требуют доказательств при рассмотрении дела и факты, которые по закону допускаются установленными, - например, виновность или невиновность лица, причинившего ущерб. И если суд первой инстанции решил, что Андрей Цай и Юрий Шамилов, подписывая договоры № 24 и 25, не преследовали мошеннических целей, – точно так же их действия будут оценивать и все последующие суды.

А если Арбитражный суд первой инстанции решил, что ССК-68 должен вернуть НОУ МЭШ десятки миллионов рублей по договорам займа № 24 и 25, - значит, у всех последующих судов не должно возникнуть и тени сомнения в юридической незамутнённости этих договоров, которые, согласно правилам преюдиции, были не договорами инвестирования, а договорами займа. Вот и выходит, что приваловская компания – должник МЭШ, а не МЭШ - должник приваловской компании. Видимо, этой железной логикой, сцементированной преюдицией, и руководствовались арбитражные судьи, и уже никого не интересовало, как так случилось, что Андрей Цай подписал два кабальных для своей же фирмы договора, и кто именно выиграл от этих договоров.

Теперь понятно, отчего арбитражные судьи буквально переписывали решения друг друга, а следователи, которые вели «дело Цая», раз за разом закрывали это дело? Нельзя же исключать, что и те, и другие руководствовались той самой преюдицией, о которой мы здесь так долго рассказываем?

Юристы, с которыми мы говорили на эту тему, считают, что применение принципа преюдиции может иметь негативные последствия для правосудия. А по мнению известного ученого-юриста Сергея Афанасьева, преюдиция чревата для участников судебного процесса попаданием в «процессуальный капкан». Именно в такой капкан и попал Василий Привалов, безуспешно пытавшийся доказать свою правоту в арбитражных судах разных инстанций.

По закону, никто не может спрашивать судей, отчего они приняли то или иное решение. Судью нельзя вызвать на допрос к следователю, суд нельзя критиковать, в порядочности судей нельзя сомневаться, - да вообще ничего нельзя. Отменен даже прокурорский надзор за работой арбитражных судов. Осмелимся поинтересоваться: неужели для всех граждан страны написаны одни законы, а для судей – другие? И такое положение дел гарантирует независимость суда, предохраняя государство от коррупции, а нас, простых смертных, - от судебных ошибок и, извиняемся, произвола?

«Внутреннее Убеждение» - Царица доказательств

Упомянутая нами статья 90 УПК РФ, посвященная преюдиции, - это, по мнению многих юристов, статья не о преюдиции как таковой, а о праве судьи признать установленными только те обстоятельства, которые соответствуют его внутреннему убеждению. При этом право на сомнения в истинности ранее постановленного приговора имеется только у суда. А согласно п. 4 ч. 1 ст. 27 этого закона, при наличии в отношении подозреваемого или обвиняемого вступившего в законную силу приговора по тому же обвинению, следователи обязаны прекратить уголовное преследование лица. А значит, если суд не установил преступного умысла в деяниях Андрея Цая, следователи могли спокойно закрывать уголовное дело, не обращая внимания на протесты прокуроров.

Выходит, в фундаменте решений арбитражных судов и следственных органов по «делу Цая» лежал не закон, а внутренние убеждения следователей и судей? Но тогда, может, прав мудрый русский народ, который давно вывел формулу «закон что дышло, куда повернул, – туда и вышло»?

Правда, тут есть одно «но». Часть 1 статьи 413 УПК предусматривает что «при наличии оснований, свидетельствующих о совершении участниками производства по уголовному делу преступления, может быть возбуждено уголовное дело по вновь открывшимся обстоятельствам, и проведено отдельное расследование этих обстоятельств в установленных уголовно-процессуальным законом формах, по результатам которого может быть пересмотрено вступившее в законную силу судебное решение по делу».

То есть, даже положения статей закона о преюдиции - не такое уж и непреодолимое препятствие для возбуждения нового дела и расследования вновь открывшихся обстоятельств. И, при желании, судьи арбитражных судов, рассматривавшие историю взаимоотношений НОУ МЭШ и ССК-68, могли изучать совокупность обстоятельств этих взаимоотношений, а не отдельно выхваченные из контекста факты. Но для этого у них должно было быть внутренне убеждение. А у них его не оказалось, - вот они эту совокупность и не рассматривали.

Все-таки полезная вещь, это внутреннее убеждение!

Мы, конечно, не можем критиковать Арбитражный суд, где заседают сплошь умные и опытные в экономических делах люди. Но мы можем предположить, что в истории с ССК-68 и НОУ МЭШ Арбитражный суд не исследовал всей совокупности обстоятельств и фактов, не принял во внимание экономическую абсурдность договоров № 24 и 25, ограничившись исследованием только формальных обстоятельств дела, и взял за основу своего решения только договоры займа, - мол, есть договор займа, значит, ССК-68 – должник МЭШ. Остаётся лишь удивляться тому, что суд не учел даже документально подтвержденные факты, свидетельствующие о том, что все эти деньги до копейки вложены в объекты, построенные ССК-68 для МЭШ, а обстоятельства подписания договоров № 24 и 25 могут быть квалифицированы и как злонамеренные действия, направленные на банкротство ССК-68. Не нашёл суд и признаков злоупотребления доверием в действиях Андрея Цая при подписании договоров с МЭШ. Судя по судебным документам, Арбитражный суд не исследовал все эти обстоятельства, а вышестоящие инстанции поддержали его решение, руководствуясь тем, что доводы и установленные первым судом факты имеют юридическую силу, - а значит, и все последующие суды будут принимать такие же решения.

Да здравствует Преюдиция! Славься, Внутреннее Убеждение!

Можно ли сегодня восстановить законность и справедливость по делу о приваловских миллионах? Увы, срок давности по этому делу давно истек, уголовное дело в отношении Андрея Цая закрыто и сдано в архив, и единственным выходом для Привалова остается оспаривать каждое положение решения суда первой инстанции, чтобы опять не наступить на грабли преюдиции. Правда, не очень понятно, как быть с внутренним убеждением судей и следователей, но это уже совсем глупый вопрос.

Вместо эпилога

Жил в I веке в Древнем Риме юрист Кассиан Лонгин Равилла. Этот Кассиан очень советовал судьям искать, кому выгодно преступление: мол, так и супостата отыщем, и того, кто за ним стоит. Так и говорил старик на чистейшей латыни:

- Cuip'rodesi? Cui bопо?

Увы, в нашей истории следователи и судьи то ли не нашли, то ли не искали ответа на вопрос - «кому выгодно?».

Зато уже есть ответ на вопрос, кого защищает государство. А защищает оно, судя по нашей истории, отнюдь не малые предприятия вроде ССК-68, где нет государственного капитала. Ещё понятно, что есть в нашем царстве-государстве неприкасаемые – не в индуистском, конечно, а в нашем, российском смысле, - которые могут делать всё, что взбредёт в их неприкасаемую голову, и ничего им за это не будет. Также понятно, что двусмысленность законов и отмена прокурорского надзора за арбитражными судами не сделали суды по-настоящему независимыми, зато открыли широчайшую дорогу для импровизаций с Законом. Добавим к этому зависимую от исполнительной власти и «внутреннего убеждения», и независимую от общественного и прокурорского контроля Фемиду. Помолчим о таких милых мелочах, как использование связей для «решения вопросов», «телефонном праве» и административном давлении на правоохранителей, - это всего лишь производные от «дышловатости» Закона.

Московский предприниматель Василий Привалов, уже почти два десятка лет пытающийся доказать, что он стал жертвой аферы, давно разуверился в желании и способности государевых людей разобраться в его деле. И остается Василию Александровичу только вспоминать слова президента Путина о том, что «народ ждёт справедливости», - и ждать этой самой справедливости. Дождется ли, - вот в чем вопрос.

А больше вопросов нет.

Григорий Саркисов

P.S.: Еще в декабре прошлого года мы направили в НОУ МЭШ письмо с просьбой о комментарии председателя Попечительского совета МЭШ Юрия Шамилова, однако ответа так и не дождались, - видимо, у Юрия Хасковича не нашлось времени, а может, и не было желания ворошить прошлое. Впрочем, молчание – тоже ответ.

Продолжение следует.

Материал дополняется.

Вся информация изложенная в данной публикации является предположением, версией авторов, основанной на полученных данных и свидетельских показаниях.

Мнение авторов может не совпадать с позицией редакции.